На японских автозаправках (к сожалению, не на всех) помимо топлива в качестве бесплатного расходного материала можно получить ветошь, а также свободный доступ не только в туалет с бумагой и мылом, но и в Интернет. С такой заправки я отослал предыдущее сообщение в свой блог, прежде чем свернуть на второстепенную дорогу, ведущую через горы префектуры Нара к берегу Тихого океана.
Существует Монгольский Алтай, а землю от провинции Нара до океанского побережья Кумано, куда я сегодня должен добраться, есть все основания назвать Алтаем японским — тот же ландшафт. И живописных пейзажей здесь — только головой верти. Согласно концепции синто в особенно красивых местах обитают божества. Да и что, если не красоту, считать визуальным проявлением их природы? А обозревая окрестности, следует выражать богам респект и бросать монетки.
Синто — правильная религия. Соответственно, если внимательно оглядеться в каком-нибудь чудесном уголке, обязательно увидишь святилище. Собственно говоря, любой синтоистский храм — это сакрально оформленный участок одухотворенного ландшафта. Поэтому по-английски его называют не temple, а shrine. Ну, а по-японски это звучит как дзиндзя. Их ставят у перекрестков дорог, у слияния рек, у гор правильной или, напротив, слишком вычурной формы, возле гигантских валунов или деревьев — везде, где каждому человеку независимо от вероисповедания инстинктивно хочется остаться навсегда. Но из-за невозможности приходится просто фотографироваться…
Дзиндзя существует для того, чтобы всякий смертный мог выразить свое почтение силам земли, неба и стихий, персонифицированным духами и богами. Потому как людей хлебом не корми, а дай определенным образом упорядочить свои религиозные потребности. С этой же целью я припарковался у первого на пути храма и, совершив обряд очищения, вошел внутрь. Святилище, судя по тому, что алтарем является сама гора, очень древнее, относящееся к фазе становления синто. То есть, вполне возможно, священные ворота тории стояли здесь еще до того, как были записаны первые мифологические своды «Кодзики» и «Нихонсёки».
Очень простой, непритязательный павильон вызывал бы ощущение заброшенности, не будь в нем прибрано. Новые маленькие алтарики стоят в ряд, яркие, как всякий новодел (если это слово вообще применимо к японской культуре). В такой организации пространства читается изначальная структура любого религиозного действия. Что такое религия вообще? Система символов, организующая общение людей и трансцендентных субъектов. А храм? Место, где данный процесс протекает. То есть оно не богу нужно, а человеку. Бог живет на горе и нуждается в культовых сооружениях не больше, чем скворец в скворечнике; они ему приятны, но не обязательны. Поэтому в горной местности в любом синтоистском святилище алтарной частью является не домик для бога (он туда вселяется лишь по большим праздникам, и то не как в жилище, а как в аудиенц-зал), а сама гора. На нее раз в году во время особых церемоний поднимаются процессии во главе со жрецами. В обычные дни служители свои основные обязанности совмещают с бытовыми функциями смотрителей храмовой инфраструктуры.
Сегодня в этом дзиндзя жрецов нет. За порядком наблюдает… видеокамера. Вон она в углу под потолком арки, слева от веревки, за которую надо дергать, обращаясь к духу — Хозяину горы. Дальше находится алтарь — сама гора, и на нее ведет лестница. Довольно крутая и довольно древняя, судя по состоянию ступенек. Карабкаюсь по ней с рюкзаком и кофром (а угол подъема — примерно 45°) и думаю, что вот ка-а-ак навернусь отсюда вниз головой и не найдут меня, пока не настанет время менять сгнивший верхний алтарик на новый. Надо было хоть свой мотоциклетный шлем надеть… Впрочем, дурацкая мысль. Кто же к богу горы в каске ходит? Разве что альпинисты или тот, кто ожидает от своего создателя получить по голове. Синто — не та религия.
Наверху лестницы — площадка. На ней, как и следовало ожидать, два храмика: один новый, другой — старый, развалившийся. Оставил там монетки и стал сползать обратно. За многие годы лестницу засыпала облетевшая листва. Манъёсю в прямом смысле слова, что означает «мириады опавших листьев»… Неслучайно в Японии так назван один из прекраснейших мировых литературных памятников — собрание стихов лучших поэтов Средневековья. Что более осенней листвы исполнено красноречия и гармонии?
Ну вот, оказав уважение богам местности, можно спокойно ехать дальше. И вот пошли перевалы и спуски — без числа. Когда свернул на шоссе 425, оказался в настоящей глухомани, дорогу устилали осыпавшиеся еще прошлой осенью листья, напоминая аллею городского сквера после сильного ветра. Волны опавших листьев шуршали под шинами. Колеса читали «Манъёсю»…
Я так и не встретил на этом пути, пролегшем через три или четыре перевала и несколько прорубленных в скалах тоннелей, ни одной машины. Лишь четыре байкера обогнали меня, когда я остановился сфотографировать 46?метровый водопад. Так мы потом и ехали — то я их догоню, то они меня опередят.
Когда в сумерках спустился в долину, почувствовал, что воздух стал другим. Он пах водорослями и йодом. Я слегка перепутал шоссе, что, правда, здесь нестрашно. По эту сторону хребта все дороги ведут к океану. Они — как реки. Особенно на островах.
Главное, заправиться, а то стрелка, показывающая уровень топлива в бензобаке, давно лежала на нуле, склонившись, так сказать, к закату вслед за солнцем. Видимо, из символической солидарности топлива со светилом.
Звезды усыпали небо, но свет от них не проникал сквозь кроны деревьев, смыкавшихся над головой живым куполом. А луна в этих широтах восходит далеко за полночь. Так, в абсолютной темноте я вкатился в какой-то городок, и продавец в придорожной лавке на все вопросы о наличии гостиницы, душа, ресторана отвечал, закатывая от важности глаза: «О-о-о, это в Кумано!..» Да кто бы сомневался?! С тех пор как в Средние века там возник один из великих религиозных синтоистских центров, где же еще, как не в Кумано, искать благ цивилизации?
Через полчаса я добрался туда. Еще была не ночь, но тьма, исходившая слева от дороги, казалось, заливала город, запруживая пространство между редкими фонарями. И оттуда же волнами накатывался мощный гул, заполняя сознание. Слева от дороги ревел океан... Грохочущий, как товарный состав, но умиротворяющий, словно падающие листья.
В городке Кумано полно так называемых бизнес-отелей, в которых номер стоит 37 долл., но можно сговориться и за 27. Также есть постоялые дворы «миисику» за 10 долл. Но ночлег в четырех стенах, когда рядом свободно дышит океан, казался чем-то противоестественным. Я решил, что в этом путешествии четыре стены (плюс потолок) пригодятся на случай дождя, а пока его нет, надо ночевать на берегу: валяться под звездами, пить вино и слушать прибой. Его ритм — метроном планеты с момента ее сотворения — сообщит и подсознанию некий исходный такт.
Хотите, чтобы зимой в доме было тепло? Тогда вам нужны качественные евроокна из экологичного пластика. Спешите купить!